В откровенной беседе с президентом Мариупольского ТВ Николем Осыченко генеральный директор Метинвеста Юрий Рыженков предельно честно рассказал о ситуации в Мариуполе и работе компании в военное время. 

Когда на информационном фронте идет атака фейков, а враг не брезгует провокациями и обстрелами гражданских, очень сложно спокойно реагировать на очередные «новости с полей». Тем более, когда дело касается многострадального Мариуполя. В этих условиях деятельность Группы Метинвест и открытость ее СЕО Юрия Рыженкова призваны остановить домыслы вокруг мариупольской темы и патриотизма акционеров компании. 

– Вспомните день 24 февраля, когда вы узнали, что началась война.

– Я бы начал с 16 февраля. 16 феврале как раз мы были в Мариуполе с нашими акционерами – Ринатом Ахметовым и Вадимом Новинским, большой компанией туда приехали. Никто из нас не верил, что война вообще возможна. Мы приехали анонсировать планы большого строительства. Мы приехали рассказать о том, что собираемся дальше инвестировать в город, развивать.  Мы приехали сказать о том, что у нас впереди декарбонизация, экология и так далее.

Мы действительно не верили, что что-то может пойти не так. Мы даже на площадку цеха холодной прокатки на ММКИ съездили – посмотрели, где он будет строиться. И так было до ночи 23 февраля. Вечером 23 числа наши акционеры были на встрече с Президентом Украины, я также присутствовал на этой встрече. Там много обсуждалось, будет война или не будет, будет нападение или нет. Но и та информация, которую там говорили, свидетельствовала о том, что да, есть скопление войск, есть определенные поползновения. Но выйдя оттуда, я точно так же для себя сказал: я не верю – войны не будет. И пошел спокойно спать для того, чтобы проснуться в 5:17,  когда были нанесены первые удары по Киеву.

– А Вы слышали, да?

– Да, конечно. Я в центре Киева живу, поэтому слышал очень хорошо все то, что происходило. И первое ощущение «это вообще не происходит, так не может быть». Понадобилось минут 5, чтобы осознать, что так быть может. Собрался, но тревожный чемоданчик не собирал. Решил, что пока надо разобраться, что будет происходить. Схватил рюкзак с компьютером и айпадом и поехал в офис.

А в офисе собрались наши директора, кто был этот момент в Киеве, потом подключили остальных по видеоконференции. Обсудили ситуацию и приняли некоторые решения, о которых сейчас можно уже говорить. Первое – что на тот момент провести централизованную эвакуацию всего Метинвеста нереально. Поэтому приняли решение о том, что она скорее будет децентрализованной. К счастью, ковид нас всех научил работать удаленно. Поэтому мы приняли решение, что люди должны выезжать: лучше выехать из больших городов, кто может работать удаленно – переходить на удаленную работу. А дальше будем смотреть, как мы можем эти локации корректировать.

По предприятиям, в частности по Мариуполю, мы понимали, но наверное не осознавали до конца, что опасность конечно же есть. И хоть мы не верили в войну, но по счастью мы подготовили бомбоубежища, которые у нас на заводах. Они не только были приведены в рабочее состояние (они были в рабочем состоянии с 2014 года), но и зарядили их едой и водой, которых по нашим подсчетам было достаточно на две-три недели.

Почему говорю «по нашим подсчетам», потому что по факту вот уже полтора месяца многие мариупольцы выживают благодаря тем запасам, которые сохранялись в наших бомбоубежищах и на продуктовых складах предприятий. Опять же, скажу честно, мы не верили, что Мариуполь будет так взят в кольцо. Считали, что всегда можно будет людей эвакуировать оттуда либо завозить провизию туда. Точно не думали, что российская армия начнет бомбить русскоязычные города.

Это для меня вообще был шок. Самый большой шок этой войны для меня – это то, что под видом «русского мира», под видом защиты русскоязычного населения бомбятся Харьков и Мариуполь – два наиболее русскоговорящих города во всей Украине. Если вы так обходитесь с русскоговорящими, тогда что ждать украиноговорящим от вас, товарищи россияне. Это такое лирическое отступление. Хотя, я думаю, это лирическое отступление мучает всех русскоговорящих и украиноговорящих. 

– Вы знаете, я не встречал сейчас людей, которые бы ненавидели Россию больше, чем мариупольцы. Они себя даже чувствуют обманутыми в чем-то, потому что они были лояльны к этим людям, верили, что можно с ними найти какой-то общий язык. А сейчас, увидев все то, что там есть… Как, когда и почему Вы приняли решение о консервации предприятий?

– Фактически это произошло буквально не на первый, а на второй день войны. Когда мы поняли, что начинаются бомбежки. Это до авиации было, когда артиллерия начала уже стрелять по Мариуполю, и мы поняли, что есть большая опасность попадания в заводы. Почему вообще срочно надо консервировать завод и мы это сделали? Кстати, и в Запорожье мы консервировали завод. Потому что если завод находится в рабочем состоянии, у него все сосуды под давлением, есть очень много опасных газов – в том числе и токсичные вещества есть на заводе. Например, на комбинате Ильича огромная емкость с аммиаком была. Если бы в нее попали, то облако газа могло бы…

– Вы говорите «была». Где она?

– Давайте я дойду до этого. На самом деле это касается и остановки предприятия, и геройских действий персонала. Когда мы поняли, что есть опасность прямого попадания в предприятия, мы приняли решение о консервации. Консервацию проводили правильно – с соблюдением всех норм техники безопасности. Загрузили доменные печи, залили стеклом коксовые батареи. Мы сделали все, чтобы даже прямое попадание не вызвало техногенную катастрофу и не превратило предприятие само по себе в бомбу, которая взорвет полгорода. Это было сделано преднамеренно.  

Оставались определенные опасные факторы – это емкость с аммиаком. Просто так выпустить всю емкость с аммиаком невозможно, потому что это создаст ту самую техногенную катастрофу, то самое облако газа, который может по розе ветров пойти на город, и тогда будет очень много жертв среди мирного населения. Поэтому было принято решение медленно стравливать этот аммиак в атмосферу. Медленно – это возможно, тогда он не представляет опасности. Будет определенный запах – не более того. Но, думаю, в военное время с запахом уже проще разбираться. 

Что я хотел сказать про героев, которые остались там: фактически на протяжении трех недель они ходили и делали так, чтобы потихоньку этот аммиак испарялся, потихоньку его выпускали. Это было уже потом под бомбежками, под авианалетами. Люди буквально сидели в убежище, выходили только, чтобы сделать этот выпуск для того, чтобы обезопасить остальных горожан от этой техногенной опасности. Потом эти люди вышли из города, уже сейчас они в Запорожье. Слава Богу, что все у них нормально. Они, конечно, молодцы. 

– Ребята-металлурги на самом деле спасли очень много жизней, рискуя своей собственной, когда стравливали аммиак. Как вы думаете, почему с таким остервенением бомбят комбинат?

– Я думаю, бомбят не только комбинат – бомбят весь город. Наверное, это сейчас уже в какой-то степени месть за то, что город не сдался, за то, что город устоял. И до сих пор стоит на самом-то деле. Они могут сколько угодно рассказывать, что они захватили 80% города. Но даже если 20% вы не можете спокойно по улицам ходить, значит города у вас нет. То есть он до сих пор сопротивляется. И в моем понимании это уже такая звериная эмоция, такой гнев, который пытаются выплеснуть хоть как-то. 

А почему именно комбинаты? На самом деле, больше всего Азовсталь получила от этих «освободителей», как они себя называют, горе-освободителей. Там действительно есть качественные бомбоубежища, в которых находятся люди. И я не исключаю, что там находятся и военные. Но я думаю, что бомбят даже не из-за этого – они могут этого и не знать. Просто понимают, что там есть люди и бомбят их для того, чтобы каким-то образом вынудить их выйти.  

При этом, как я уже говорил, благодаря тому, что комбинаты были остановлены качественно и правильно, нет распространения какого-то взрыва. Хотя многие сейчас кричат, что комбинаты сравняли с землей и Азовстали больше нет. Тех, кто это кричит, я всерьез не воспринимаю. Потому что многие представляют, что завод – это одно большое здание, в котором много чего работает. Но это, конечно же, не так. Это огромный «город в городе», в котором много цехов, распределенных территориально. И даже то, что там куда-то что-то попало, еще не означает, что комбинат прекратил свое существование. А тем более комбинат остановленный, в котором нет сосудов под давлением. Ну, дырку сделали в доменной печи – ничего страшного, приедем и залатаем. Когда победим, спокойно придем и все починим. Поэтому я бы не стал сейчас говорить о том, что у нас комбинаты уничтожены. Да, городу досталось, жилья там нормального не осталось. Была Вторая мировая – и после нее восстанавливали.

– После Второй мировой повреждений меньше было, чем сейчас?

– Не думаю, все-таки по комбинатам больше было повреждений. Во Вторую мировую комбинаты взрывали два раза: сначала советские войска, когда эвакуировали предприятия, потом немцы, когда отходили, их взорвали. И даже несмотря на все это в течение от полутора до двух лет уже их восстановили и они работали. А если брать Донецкий металлургический завод, там, по-моему, пять месяцев до первого чугуна.

– Ринат Ахметов заявил в интервью, по-моему, Reuters, что он готов вкладывать максимально много денег в восстановление города, в том числе комбинатов. Как вы думаете, если на сейчас, сколько времени понадобится, чтобы восстановить комбинаты?

– Сложно сказать, потому что мы не можем адекватно оценить состояние, в котором находятся комбинаты. Те оценки, которые мы сейчас имеем, они в диапазоне от того, что все полностью там сравняли с землей, до того, что в принципе серьезных повреждений на основных цехах нет и можно  достаточно быстро восстановить. Поэтому сложно сказать. Если это вторая точка зрения, это месяца. Если это первая точка зрения, это, конечно, годы.

– Годы, но можно?

–  Можно. Можно с нуля строить заводы, это вообще не проблема. Тем более мы и собирались строить с нуля. То есть наш план по декарбонизации мариупольских заводов предусматривал фактически строительство нового производства с нуля. Мы, конечно же, предполагали, что будем работать старым производством, пока строим новое. И потом перейдем на новое. Ну, посмотрим. Если вот эта точка зрения, то сразу новый построим.

– Что касается восстановления города, восстановления комбинатов: я общаюсь с теми мариупольцами, которые едут сюда. Они все душой там, они все душой дома – и в городе, и на комбинатах. И они все говорят о том, что как только можно будет, они поедут и будут строить – заново, не заново, но они будут делать. У меня вопрос: те мариупольцы, которые приезжают сюда, в Запорожье, чем компания помогает этим людям?

– Первое: что важно для того, чтобы мы могли отстроить Мариуполь и могли туда вернуться? Важно не растерять коллектив, важно, чтобы были люди, которые готовы туда вернуться. Поэтому очень хорошо, что они есть и они готовы. Дай Бог мы победим и дай Бог Мариуполь будет освобожден. Тогда мы сможем с этими людьми вместе вернуться.  

Я даже не считаю, что большая проблема, что нет жилья. Построим – временное жилье сделаем. Какие проблемы? Это уже было все в истории не раз. Все знают, как это делается. Более того, у меня есть даже пример. Мы под строительство цеха холодной прокатки заказывали специальный контейнерный городок, в котором должна была быть проектная группа. Это очень быстровозводимые здания. Буквально за 2-3 недели можно построить целый городок. Никаких проблем нет его использовать как временное жилье для тех, кто будет заниматься восстановлением постоянного жилья в городе. Поэтому очень хорошо, что эти люди есть.  

Что мы пытаемся делать? Первое: необходимо как-то «обнять» этих людей, как-то дать понять, что они здесь не брошены, они нам нужны. И здесь, в этом центре [Центр реабилитации и реинтеграции Метинвеста в Запорожье – ред.], их как раз первыми встречают психологи, которые пытаются им помочь выйти из такого состояния, когда «все, меня бросили – я никому не нужен, жизнь закончилась». Нет, жизнь не закончилась – она продолжается и будет продолжаться. Им первые помогают психологи выйти из этого состояния.  

Также здесь есть доктора, которые готовы провести обследования, дать необходимую медицинскую помощь. Понятно, что люди, которые находились в подвалах и бомбоубежищах такое долгое время, не могут быть абсолютно здоровыми. Конечно же какие-то болезни проявляются, и важно их вовремя идентифицировать и начать лечить. Это второе, что происходит здесь. 

Также мы выдаем любые вещи первой необходимости. Сегодня мне рассказывали: для первых эвакуированных людей, которые заезжали в наш санаторий-профилакторий, даже в комендантский час волонтеры с Запорожстали искали и привозили предметы гигиены, чтобы поддержать людей. Это следующая история.  

Дальше мы предлагаем сотрудникам место работы. Потому что начать работать – это самый лучший способ как можно быстрее выйти из шокового состояния, депрессии и т. д. Когда понимаешь, что ты – уже часть большого рабочего механизма, быстрее сможешь преодолеть проблемы. Нам также очень важно, чтобы люди не потеряли свои навыки. Да, кого-то приходится переучивать, кто-то осваивает новую профессию – это нормально. 

Мой посыл мариупольцам: не надо бояться идти работать на те же Запорожсталь, Каметсталь или наши ГОКи в Кривом Роге. Многие мариупольцы воспринимают это как «все, я порвал с Мариуполем, я не вернусь, поэтому я не пойду туда работать, так как хочу вернуться». Не страшно – вы можете идти здесь работать,а когда вам можно будет возвращаться, обязательно у всех будет шанс вернуться и продолжить работу в Мариуполе. 

– Чем сейчас помогает Метинвест Украине в целом и воинам, которые защищают всю страну? 

– Сегодня вся страна объединилась – все для победы. И Метинвест здесь не исключение. Была очень четкая коммуникация от наших акционеров, в первую очередь, от Ахметова Рината Леонидовича, о том, что мы должны отстоять Украину – единую, неделимую. 

Мы должны отстоять Мариуполь. И для этого мы готовы помогать гуманитарными грузами, которыми мы сейчас во всю помогаем. Возим и продуктовые наборы, и вещи первой необходимости. Я уже рассказывал, повторюсь. У нас создана целая инфраструктура. Есть хаб в Польше, который скупает по всей Европе нужные вещи. После этого везем часть во Львов, часть на Запорожсталь, где мы это сортируем. И уже развозим по тем городам, где это необходимо. 

Возим и в Авдеевку, возим и в те же Пологи, возили и в Энергодар. В Бердянск и Мелекино возили – там, где находятся люди, выехавшие из Мариуполя. К сожалению, мы не смогли довезти это до Мариуполя. Гумконвой выезжал несколько раз, но в город его не пропустили. Тем не менее он не пропал зря – гуманитарная помощь досталась тем же людям, которые выезжали из Мариуполя на Приазовье – в Мангуш, Юрьевку, Ялту. И конечно же, у нас второе направление – это помощь армии и территориальной обороне. Наверное, самое первое, что мы начали делать, это противотанковые ежи.

– Сколько тысяч?

– Когда я смотрел последний раз, было уже за 60000 противотанковых ежей, которые только на наших предприятиях сделаны. А плюс к этому – наши предприятия-партнеры, поставщики или подрядчики. Мы им передавали металл, и они у себя еще делали. Я думаю, что там счет идет уже на сотни тысяч, если все вместе посчитать. 

Также это были те же бетонные блоки для заграждения – более 2000 тонн мы передали. Также цепи с шипами останавливающие и так далее. Оборонительная «история» была практически с первого дня – в том числе и в Мариуполе. Тогда предприятия Азовсталь, ММКИ и МРМЗ перешли на производство противотанковых изделий, строительство укреплений, помогали строить оборону города. Может, где-то благодаря им еще до сих пор и держится оборона города. Хотя понятно, что сейчас уже сложная ситуация.

– По поводу бронеплит.

– Был найден способ производить самим сталь для бронеплит, которые используются в бронежилетах. Как оказалось, в Украине нет проблемы с пошивом бронежилетов – есть производство, которое уже поставлено на промышленную основу. Это эвакуированная из Харькова компания, которая производит в очень больших  количествах «майки» для бронежилетов. 

Но проблема в том, где брать бронеплиты, которые бы не простреливались из стрелкового оружия. И вот как раз наши ребята нашли способ производить эти плиты. И мы их сейчас производим на многих наших предприятиях. Делаем порезку, делаем специальную закалку и передаем уже готовые плиты на производство бронежилетов. 

Также мы импортируем – ищем по всей Европе. Потому что все таки наши производственные мощности по такому листу ограничены – бронесталь у нас производила Азовсталь. Поэтому мы не можем в больших объемах производить. Мы выпускаем небольшие количества сами, но очень много импортируем. На сегодня мы уже передали плит более чем на 80000 бронежилетов. А если к этому прибавить еще порядка 10000 бронежилетов, которые мы приобрели за рубежом и уже половину завезли, а вторую сейчас завозим, то скоро у нас счет пойдет на 100000 бронежилетов. Как мы шутим, «жилет от Рината нашей армии». 

Это одна часть помощи. Параллельно с этим наши акционеры – Ринат Ахметов и Вадим Новинский – выделили финансирование на закупку другого необходимого оборудования для армии. Например, это каски. Каски в Украине никто не может производить или мало очень могут производить. Поэтому приходится импортировать. Мы сейчас везем каски. Мы везем дроны. Нам говорят военные, какие конкретно дроны нужны.  

Понятно, что это не боевые, а скорее наблюдательные дроны. Мы закупаем их за рубежом, завозим. Кстати завтра будет передача очередной партии дронов для ВСУ, которую мы им передадим. Аптечки, турникеты, автомобили, которые необходимы для быстрого перемещения. Мы уже передали более 50 автомобилей и сейчас на подходе еще порядка 30 автомобилей, которые мы передаем ВСУ. Это и те, которые у нас были, и те, которые мы закупаем ВСУ для скорости перемещения наших войск. И наконец это работа наших предприятий по созданию защитных сооружений.  Это и техника, которая роет рвы, делает стены, блиндажи. Это тоже все работает. 

– Вспомню еще раз слова Рината Леонидовича о том, что помощь одному человеку может изменить мир. Соответственно мы понимаем, что вся компания помогает людям. Я считаю, что это очень большой шаг, и победу мы приближаем точно. Как руководитель предприятий Метинвеста, что вы чувствуете, когда читаете новости из Мариуполя, когда читаете новости про Азовсталь? Что бы вы хотели сказать всем нашим мариупольцам, которые еще там?

– Конечно же, это чувство боли. Боль, обида…  Обида на то, что не успели мы еще пока сделать то, что запланировали. Сейчас возможность это сделать висит на волоске. Что хотел бы сказать тем, кто там, в городе: берегите себя, выбирайтесь – вы нам очень нужны живыми. Очень нужны. Своему городу Мариуполю вы нужны живыми. А город мы отстроим. И город, и комбинаты – все отстроим, не переживайте.

Про актуальную ситуацию на предприятиях Группы Метинвест и в Украине читайте в специальноми лонгриде. Обновление информации – 24/7. Добавляйте в закладки и делитесь с друзьями. Сохраняйте спокойствие и доверяйте только официальным источникам информации.